К столетию со дня смерти Толстого

Ровно сто лет назад, 10 ноября (28 октября ст. ст.) 1910 г., Лев Толстой совершил свой главный в жизни побег - из Ясной Поляны (о причинах этого в эссе «Толстой: смертельный прорыв» ). 20 ноября великий русский писатель — и бунтарь — умер на небольшой станции Астапово... Герой обороны Севастополя, ставший пацифистом. Участник кавказской войны, пришедший к антиимпериализму. Самый известный русский писатель, осудивший патриотизм и российскую государственность. «Кающийся дворянин», анархическая и антицерковная проповедь которого нашла горячий отклик в сердцах тысяч людей.
Отлученный от православной церкви в 1901 г., преданный анафеме за свои последовательно-христианские убеждения, но не отрекшийся от них, Толстой и сейчас продолжает оставаться на «плохом счету» в определенных кругах, несмотря на старания его потомков добиться посмертного возвращения в лоно церкви. Патриарх Алексий II в свое время справедливо заметил: «Не можем мы сейчас пересматривать, потому что всё-таки пересматривать можно, если человек изменяет свою позицию», не забыла РПЦ об этом и сейчас. Да и прочие «охранители» тоже держат ухо востро: одна из недавних «экспертиз на экстремизм» признала, помимо прочего, что его высказывания формируют «негативное отношение к Русской Православной Церкви». Это о Толстом. И это верно.
Востребованность его идей в России сейчас практически на нуле, но так быть не должно. Даже фильм о его уходе, который выйдет на экраны в ноябре, снят в Германии (хотя это и хорошо, что не в нынешней России). Мы живем в странное время: бывший анархист теперь входит в политсовет Партии Любимого Диктатора и его Вороватых Бояр, бывший (ныне кающийся ) толстовец редактирует печатный орган РПЦ, а бывший хиппи является официальным мурлом погромного Союза православных граждан. Такие люди были и есть всегда. Они — «бывшие». Главное, чтобы не переводились настоящие. Как Толстой. Те, кто гребет в направлении свободы и правды, а не плывет с мутным потоком шовинизма, подлости и авторитаризма. Кому-то покажется чуждой религиозность Толстого (хотя она насквозь антицерковна и «социальна» в хорошем смысле этого слова), да и его идеи по поводу взаимоотношения полов, мягко говоря, консервативны. Но не в этом основа «толстовства». К тому же, любое приятие или отрицание должно начинаться со знакомства, со знания.
Ирина Фуфаева. Наш главный альтернативщик
Василий Голованов. Ненасилие в XXI веке – утопия или реальность?
Воспоминания крестьян-толстовцев. 1910-30-е гг.